Экскурс
НОВОСТИ
Алфавит
История письменности
Фонетика
Письменность майя
Письменность кхитан
Порождено компьютером
Eгипетская письменность
Коптский алфавит
Письменность Нахи
Индексы языков
А просто ли написать?
Русский язык
Корейский язык
Пазл код
Эпплбич
Имбет
Интербет
Новый алфавит Никхилипи
Алфавит Шавиан
Стенография
Лунный алфавит
История олбанского
Криптография
Китайская письменность
Руны
Огамическое письмо
Памятники ашуйского письма
Древнетюркская письменность
Языки Южной Америки
Рисунки

parketovo.ru

История и результаты расшифровки иероглифической письменности Майя

Пионеры

История началась с середины 19 века, когда впервые были опубликованы два иероглифических текста письменности Майя. Первый текст появился в 1810 году, когда Александр Ван Гумбольт опубликовал пять страниц «книги» Дрезденской Библиотеки. Второй текст появился в Лондоне в 1822, как иследование капитана Антонио дель Рио, которое было произведено на 35 лет раньше, в руинах Паленке, тогда известного как Отолум. Оба текста, один - записанный на бумаге, другой - запечатленный в камне, не прошли тогда сравнительного анализа. Константин Рафинеске (1783-1840) - американский ученый, был первым, кто связал Дрезденский Кодекс с памятниками Паленке.

В течении 1820 года появился ряд публикаций и была выдвинута идея о том, что иероглифы Паленке и Дрезденский Кодекс - это памятники майя, а не ацтеков, как предполагали раньше, и, видимо, были связаны с языками майя, используемыми в то время. Кроме того, появилось предположение, что комбинации точек и линий представляют собой нумерацию, где точка символизирует единицу, а линия - пятерку. (Рафинеске, 1832-1833; Стюарт, 1989). Ранние выводы Рафинеске были резюмированы его последователем, Джеймсом МакКулло в 1829 году в его сочинении о древних руинах Америки. Эти выводы были забыты в тени пафосных и сомнительных публикаций Джона Стефенса, которые сопровождались прекрасными иллюстациями Фредерика Катервуда. (Стефенс, 1841 и 1843).

В 1863 году, французский аббат Брассер Де Бурбур сделал открытие, которое повлияло на все последующие исследования письменности майя. Это был резюмен рукописи Диего де Ланда, относительно жизни и культуры майя северной части полуострова Юкатан. «Сообщение о делах в Юкатане» написанное в 1566 году, дало два исключительно важных вида информации относительно письменности майя: первый - названия дней и месяцев майя Юкатана, которые сопровождались соответствующими иероглифами и второй - иллюстрации, которые Ланда определил как иероглифический «алфавит» майя. Позже, первое легло в основу изучения механизмов календаря майя, а второе спровоцировало дискуссию среди исследователей, и их раздумья по поводу того, действительно ли майя имели алфавит и есть ли соответствие между иероглифами и звуками?

В конце 19 века группа ученых, возглавляемая Эрнестом Фортеманом, сконцентрировалась на изучении комплексного механизма календаря майя и интерпретировала функцию всех иероглифов в контексте времени. Тогда же была опубликована практическая работа Теоберта Малера и энциклопедическая подборка фотографий и рисунков Альфреда Персиваля Модсли (1889-1902). Эти работы, вместе с выдающимися исследованиями Фортеммана относительно календарной системы, положили начало интенсивному периоду исследования хронологии майя.

Первая половина 20 века: Период сообществ

В 1903 году Чарльз Пикеринг Боудич, из Гарвардского Университета, записал дату одного из двух памятников, сфотографированных Малером в своем отчете о памятниках найденных в Пьедрас Неграс, в Гватемале. Боудич сделал случайное, но исключительно важное предположение относительно интервалов или периодов времени майя. В своем отчете он пишет: «Любой из периодов связан с правлением, вождем или с жизнью воина. Предположим, что первая дата Стелы номер 3 - это дата рождения; вторая - начало в возрасте 12 лет и 140 дней...третья - 33 года и 265 дней, и четвертая - его смерть в 35 лет и 60 дней.»

С ростом количества текстов - включая два кодекса майя, Парижский и Мадридский - начинается особый интерес исследователей Старого и Нового Света к системе письменности майя, особенно к некалендарным иероглифам, к тем загадочным периодам века или комбинациям веков, где нет нумерации. Фундаментальной проблемой являлась сама природа древней системы письменности майя. Это вызывало следующие вопросы: письменные элементы в живописи несли смысл в изображении или являлись фонетической письменностью, где каждый элемент представлял собой звук, слог или слово? Идет ли речь о настоящем алфавите, какой появляется в книге Ланда?

Эти дебаты породили две противоположные школы: одна, возглавляемая американцем, Сирус Томасом, и другая-немецким исследователем Эдвардом Селером. Томас утверждал, что письменность майя являлась фонетической, Селер - идеографической, и его коллеги, Пауль Счелхас и Эрнест Фортеманн, разделяли его мнение. В 1910 году «фонетическая война» была объявлена завершенной и ни одно из существующих течений не стало победившим. Полемика была забыта на следующих этапах исследований, новое поколение исследователей-эпиграфистов сосредоточилось на более фундаментальной теме - календаре майя.

Большой рывок для этих исследований сделал Музей Археологии и Этнологии Гарвардского Университета, который работал над фотографическими исследованиями Теоберта Малера, и дал возможность ознакомиться с программой археологических исследований музея в Копане, Гондурас. Программа публикаций Вашингтонского Института Карнеги проредактировала новые тексты в период между 1914 и 1958 годами, периода интенсивных исследований археологии майя, в который появляются два майяниста: Сильванус Морли, который начал практические работы в Карнеги, и Джон Эрик Томпсон, который сопровождал Морли в Чичен Ице в 1926 году.

Вторая половина 20 века. Обновленное прошлое

Эрик Томпсон был, видимо, самым влиятельным исследователем науки майя в целом, и системы письменности - в частности. Вклад Томпсона велик, и охватывает почти все аспекты мезоамериканской культуры. В 1950 году Томпсон опубликовал «Письменность майя: одна версия». Более, чем одна версия. Томпсон, в своем произведении, резюмирует свои выводы, основываясь на глубочайших знаниях археологии, этноистории и этнологии. Это резюме позволило лучше ознакомиться с иероглифами и грамматическими принципами кодексов; и также явилось однозначным отрицанием какого- либо фонетизма системы письменности майя.

В 1952 году молодой русский исследователь, Юрий Валентинович Кнорозов, опубликовал одну из первых своих работ, в которой критиковал Томпсона. Он утверждал, что алфавит Ланды был исключительно ценен, не столько, как алфавит, но как серия символов с "точным фонетическим значением". Говоря вкратце, Кнорозов предположил, что майя могли их использовать, и что иероглифы Ланды - это фонетические слоги. Каждый из этих слогов включал согласный и гласный звук. Такой слог или набор звуков может формировать слово в сочетании с другим звуком или звуками. Кроме того, окончание таких комбинаций было орфографической добавкой, которую можно было избежать, например, слово tzul (собака), пишут - tzu-lu.

Полемика между Томпсоном и Корозовым была неизбежной, кроме того, она происходила в атмосфере холодной войны. Кульминацией явилось отстаивание взглядов каждого из них на страницах American Antiquity (Кнорозов, 1958; Томпсон, 1959). Основные постулаты Кнорозова были приняты американскими учеными.

Пока Томпсон и Кнорозов дискутировали относительно фонетизма, другие исследователи внесли значительный вклад в расшифровку иероглифов майя. Эйрих Берлин обнаружил в Паленке и в других городах большое количество иероглифов, которые отличались от остальных тем, что являлись меньшими глифами, которые объединялись в определенный символ. И последний, в разной форме, в зависимости от объединенных глифов, символизировал определенный город. Берлин пришел к выводу, что эти «эмблемы» должны отражать специфику города, имена императоров или семей, живущих в городе.

В 1952 году Альберто Рус обнаружил легендарный склеп Храма Надписей; там он и подтвердил особую связь между иероглифами и реальной жизнью, с реальнами местами и реальными именами. Открыв крышку, была обнаружена гигантская каменная плита, с барельефами иероглифов. Это был саркофаг, а не алтарь, как предполагалось вначале.

Даже самые большие скептики не сомневались, что тексты на плите были связаны, в первую очередь, с останками человека, который был погребен под этой плитой и был там найден. Это было первое прямое отвержение идеи, существовавшей до этого времени, что все представленные в монументах майя являлись жрецами или богами.

В это время Берлин готовил свой тезис относительно «эмблем», и благодаря склепу Паленке было выдвинуто предположение, что его иероглифы представляют собой имя человека, похороненного в саркофаге.

Татьяна Проскурякова, художница и искусствовед Института Карнеги в Вашингтоне и Музея Гарвардского Университета, занималась анализом иероглифов Пьедрас-Неграса (Гватемала). В отличии от Боудича, который исследовал те же тексты семью декадами раньше, Проскурякова продолжила это длинное исследование, которое закончилось публикацией легендарной гипотезы, текст которой фундаментально изменил взгляд на иероглифы майя. В этой работе представляются возможные иероглифы «рождения» и «коронации», наряду с другими, которые, похоже, обозначают имена или титулы. Кроме того, понятия «глаголов» и «существительных» продолжили грамматический порядок, раннее сформулированный Ворфом для расшифровки Дрезденского Кодекса. Выводы Проскуряковой были немедленно признаны Томпсоном и, в основном, всеми его коллегами. Гипотеза прошла проверку временем и явилась базой для реконстукции реальных династий Яшчилана, Киригуа, Тикаля и других столиц майя.

С середины шестядисятых, развитие исследований эпиграфии майя проявляется в многочисленных научных конференциях, которые концентрируются на этой теме в частности, и также на темах смежных, как лингвистика, археология и иконография. Такие конференции начались в Мексико-Сити с Первого Семинара Исследования Письменности Майя, который состоялся в декабре 1966 года.

Темы, с которыми связанны древние тексты майя, являются хронологическими описаниями жизни правителей. Работа современного поколения эпиграфистов и их коллег позволяет осуществить беспрецендентное знакомство с культурой майя. Знакомство с правителями-жрецами, их тотемами и эспиритуальным значением, с чудесами и реальными фактами. С войнами и завоеваниями среди древних майя, с оплатой дани. Мы сегодня знаем имена реальных императоров, жрецов и других представителей элиты, мужчин и женщин, их форму жизни, браков, ритуалов и захоронений. У нас есть знания о ритуальных играх в мяч, о ритуалах самопожертвований, об использовании домов и храмов. Мы знаем названия, которые давали майя священным вещам, как назывались инструменты для кровопускания и чаши для питья шоколада. Знаем, как называли монументы и алтари, сооружения и их части. Мы узнаем и можем прочитать имена художников и скульпторов, которые подписывали свои работы. Названия мест не только позволяют нам обозначить эти места, но и дают нам информацию о более древних временах, когда рождались боги и сотворили своих последователей. Мы знаем о священных пейзажах пещер и гор, и чудесах, связанных с водой. Мы знаем немного больше о восприятии мира древними майя, как реального, так и мистического, и связи этого мира с космосом. Расшифровка иероглифов майя позволила состояться нашему диалогу сквозь время, рассказу нам своей истории и своих проблем. И это дало нам возможность оценить грандиозность и уникальность этой исчезнувшей цивилизации.

Этот долгий путь исследований ознаменован разными этапами, падениями и подъемами, циклами успехов и неудач. Учитывая все это, становиться ясно, что момент истории, в котором мы находимся сегодня, идентичен любому другому, связанному с исследованиями майя. Единственная разница между этими двумя точками - это процесс успеха расшифровки письменности майя и культуры, которая стоит за этим.

Источник: www.mezoamerica.ru/travel/la_escritura_maya.html

Назад >>>



Rambler's Top100